Попробую писать дневник, такое пожелание выразил Игорь, удивившись, что я запомнила день, когда у нас была Тамара (7 ноября). Самое главное впечатление сейчас – это поведение А. Ф. Лосева и А. А. Тахо-Годи. Прошло 9 дней, а я по-прежнему поражаюсь, удивляюсь, думаю об этом, как о плохом сне. Никак не могла представить, что они могут такими оказаться. Игорь сказал им, что не может больше заниматься с А. Ф. Это было, наверно, 29 января, в среду, специально зашел к ним из типографии, чтобы предупредить об этом, сказать о своем решении. А. Ф. расстроился, А. А. обиделась, но в общем они как-то старались его понять. Он сказал, что через месяц прекратит занятия. Миша говорил ему, что когда он стал возмущаться Игорем, то А. Ф. стал оправдывать Игоря, говоря, что ему необходимо время для занятий наукой. Игорь поговорил с Мишей по телефону (звонил Миша, несколько дней как приехал с Урала, из Свердловска…), пришел на кухню и очень радостно сообщил мне, что есть хорошие вести. И вот прошел месяц, 28 февраля, в пятницу Игорь позанимался с А. Ф. (говорит: хорошо позанимались) и сказал, что сегодня – последнее занятие (не знаю, как точно сказал, и А. Ф. его выставил из комнаты, не захотел с ним разговаривать. После этого состоялся разговор с А. А., тоже неприятный. Она разволновалась. В общем расстались врагами. Э то очень неприятно. Были такие хорошие отношения. 4 года Игорь занимался – в неделю по 2 дня минимум, летом было и по 5 дней. Очень часто в праздники, т. е. получается целый год! Как много услуг он оказывал им (покупка книг, журналов, - по 100-200 экземпляров, перевозил на дачу и с дачи; звонки разные, например, в полдвенадцатого ночи прошлой зимой просьба приехать счистить снег над ними, чтобы не протёк потолок и т. п.. В общем я не могу притти в себя от изумления. Мне просто страшно, что они оказались такими жестокими, грубыми, безжалостными, признающими только один тип отношений – брать, все им должны, обязаны. Разрушился образ интеллигентных, образованных, тонких людей, понимающих молодежь, педагогов, ученых. Игорь не заслужил такого отношения, т. е. с другой стороны, эта борьба за него, чтобы он остался, показывате, как его ценили, как он нужен. А. Ф-чу. Если они так ведут себя потому что Игорь ушел от них, то они способны на многое плохое – на месть. И это уже тревожно. Они просили, чтобы он занимался хотя бы 2 раза в месяц. Может быть, надо было согласиться?! Конечно, это у них буржуазная психология – они стоят выше других, они особенные люди, поэтому все другие находятся в зависимости от них, права выбора у других быть не может. Как сказала Тамара: «Эксплуататоры! Как все большие ученые». Нет, это не потому что ученые, а тип мещан, богатых, воспитанных на неравенстве, отсюда и капризность, как это кто-то посмел прекословить. Избаловали его, создали культ. Мне и раньше его некоторые статьи казались «детским лепетом на лужайке», что король гол. В январе же, в конце, Игорь принял еще одно решение: ушел с работы начальника охраны на рядового контролера. К вопросу о Лосеве и Т.-Годи: в Доме ученых разговор её сотрудников о том, что зав. каф. класс. филологии рабовладелец. Рядом сидели три молодых особы и мужчина, смеялись между собой. Во время выступления Лосева о понимании мирового космоса, о рабовладельч. общ-ве. P. S. Понятно, что мама – это мама, и объективность ее слов может быть поставлена под сомнение. Но главное здесь то, что я вытащил эти записки в ходе посмертной разборки (состоявшейся в начале 2004 г.) и просто изумился, поскольку сам абсолютно все эти обстоятельства забыл. Уходил я потому, что в очередной раз ощутил себя поставленным на рельсы, почувствовал, что времени ни на что не хватает, а жизнь тает и тает. Решил, что займусь чем-то крупным (чем – не очень знаю и сам). Вернулся примерно через полгода. Эти полгода Аза утешалась тем, что рассказывала всем желавшим ее слушать (а таких, надо думать, было немало), что я сошел с ума и на этой-то почве их и покинул. Хорошо, бедная мама этого не знала! Если уж описанная реакция ее так поразила, обескуражила и расстроила… Занятия, кстати, были не бесплатные. 5 рублей за раз (за 5 часов примерно, обычно с 1 часу до 6 час.). Меня это вначале поразило: такое счастье – помогать Лосеву, да еще что-то тебе дают. А. Ф. нередко спрашивал с сомнением в голосе: «Аза платит тебе? Все в порядке?». Я было удивлялся, но потом, когда летом я приезжал на субботу-воскресенье и оставался ночевать у друзей по соседству, она перестала мне выдавать «проездные» деньги за один путь «туда-обратно», и я понял, что основания сомневаться у него все же были. Между прочим, этот вопрос мы обошли так, что я делал вид, что пошел на электричку – «дела в городе», а сам отправлялся к друзьям. Экономии был поставлен заслон. Я ведь мечтал с ним встретиться, причем еще ДО того, как судьба (и мое стремление к греческому и латыни) свели меня с другом О. В. (и все ее семейство), через которую «назначение» в конце концов и состоялось. См. 1-е изд. «Лосева» Тахо-Годи: у Азы умерла мать во Владикавказе (тогда Орджоникидзе) и она поехала на похороны. Тут я и вырисовался. Во 2-м издании не смотрел подробно – скорее всего, это место изъято. Я просмотрел 2-е издание по именному указателю и такого упоминания не нашел. Забавно, я остался в книге только в связи со смертью А. Ф. Уж не хочет ли Аза сказать, что это я его и свел в могилу (шутка, но бессознательно, может, это так и есть)? Вот что могу поведать, раз уж зашла речь о смерти. Одна из сестер П-ых (вот только, увы, не помню, В. это была или Л. Скорее Л.) вместе со мной обмывала А. Ф. после его смерти рано поутру. Сумасшедшая идея Азы! «Пока не закостенел!» Что-то черномагическое было в этом – сознательное или бессознательное. Раздели его, вертели, перекладывали. (Уложили на пол? Плохо помню.) [Дополнение от 1 августа 2008 г.: Точно переложили на пол, наверно, чтобы не намочить постель.] Но вообще опыт был ценный, ничего не скажешь. «Приобщение к смерти». Хотя я, пожалуй, не был тогда еще к нему готов. К тому времени нескольких родственников похоронил, но так «тесно» с усопшими не общался. (Впрочем, «не так тесно» все же было – один раз перекладывал покойного на носилки, а потом с носилок – на кровать.) Аза позвонила мне сразу же, в начале 6-го. А я как раз был на дежурстве в Филипповском переулке (тогда переулок Аксакова), а дежурили мы по трое, вот я и ушел со смены. И попал – на обмывание. Никому, кстати, этот эпизод еще не рассказывал (кроме жены). До сих пор ошеломлен им. И не понимаю – это экономия такая была? Но я и вообще «обмывания» не понимаю. Бывают случаи, когда надо. Чаще же всего, по-моему, это просто символический акт. [Дополнение от 30 марта 2008 г. Монахов, как пишет Достоевский, не обмывают, так что было в этом и стихийное, без всякого догада, отрицание последовавшего бреда с "новооткрывшимся" пострижением.] Псалтырь читали в одну ночь с Егором Чистяковым. А перед тем, как выносить, я пошел и смыл застарелые следы дерьма в подъезде. И М. К. (мать А. Д.), которая как раз шла мимо, это увидела и меня поняла. Как она на меня посмотрела! Я горд своим поступком, горд этим эпизодом – гордость и безбрежное счастье переполняют (почти душат) меня до сих пор, когда я думаю об этом. Ведь, повторю, в миг, когда мы с ней встретились глазами на лестнице, произошло нечто бытийственное, сущностное. То был, и до сих пор остается во всей моей жизни пример самого глубинного, до основ доходящего межчеловеческого понимания. Мы соединились с ней даже не на уровне душ, а гораздо глубже. Насчет «100-200 книг, журналов». Самый тяжелый груз, который я тащил в жизни – это 220 (если не ошибаюсь) штук грузинского сборника, посвященного Лосеву, с интервью, взятым у Лосева Д. В. Джохадзе. А почта была какая-то дальняя. На Смоленке? Но почему-то вспоминается в связи с этим Пушкинская площадь. Как я с этими книгами туда попал? Вообще-то у Азы всегда было много поручений - она и записки постоянно писала со списками дел. Так я нередко для экономии старался совместить эти дела, их объединить. [Дополнение от 1 августа 2008 г.:
Стихи дрянь, но из песни слова не выкинешь. Прочтя известную статью
А.Ф. в "Коммунисте", я написал ему, адресуя на редакцию, какое-то
восторженно-глупое послание, где было такое четверостишие (цитирую,
разумеется, по памяти). Остальное, спешу успокоить опасающихся за мое
психическое здоровье, было все же прозой. Но чего-то капитального там
не содержалось - так, страничка на машинке: К кому прийти и палку протянуть:
"Прибей, но выучи! Где ты учитель?"
И сколько можно из себя тянуть
Бессильные соединиться нити? (цитирую по памяти)
Ни ответа, ни привета. У Азы я никогда не спрашивал, было ли такое
послание. А то бы она меня еще раньше сумасшедшим объявила. (Это шутка.)
А О.В. я сказал о своем эпистолярном
экзерсисе. Реакции точно не помню. Кажется, поморщилась: "Зачем
написал? Уж тогда бы мог и через меня" (или что-то вроде этого). К тому
времени я уже был знаком с ней какое-то время.]
