Аза Алибековна Тахо-Годи – заслуженный профессор, доктор филологических наук, один из самых авторитетных специалистов в области античности. Кроме того, она – вдова знаменитого ученого и философа Алексея Федоровича Лосева, автора фундаментальной восьмитомной «Истории античной эстетики». Именно при участии Тахо-Годи были выпущены все классические труды Лосева и создано Культурно-просветительское общество «Лосевские беседы».
Александр Шаталов: - Расскажите, как началось возвращение Лосева к читателям после долгих лет заключения и ссылки?
Аза Тахо-Годи: – Возвращение Алексея Федоровича началось после 1953 года. Вот тогда, в 1957 году, вышла его большая книга, написанная уже совершенно свободно. Это была «Античная мифология в ее историческом развитии». Алексей Федорович начал свое новое вхождение в читательский и писательский мир именно с нее. Он выбрал именно античную мифологию, потому что, после возвращения в 1933 году из сталинских лагерей – а он строил Беломорско-Балтийский канал - ему было запрещено заниматься современным мифом. Он ведь именно из-за этого современного мифа и попал туда, на этот канал, поскольку написал и издал книгу «Диалектика мифа».
– В этой книге он конкретно рассматривал современные события?
– Он писал в ней о социалистическом мифе.
– Опасная тема.
– Да. И это было страшно. До сих пор, хотя эту книгу теперь уже переиздавали раз пять или шесть, все равно говорят: «Страшная книга». Настолько откровенно все ней написано и настолько открыто он говорит о разных модификациях мифа. С древности до современности. Поэтому, вот видите, ему и пришлось начинать с античности.
– Его собственные философские работы были изданы гораздо позже?
– Смотря какие. В 20-е годы были изданы его работы, называемые «Восьмикнижие». Это Сергей Сергеевич Хоружий, наш известный философ, так придумал назвать эти книги. Всего их было издано восемь. Они выстроились в цельную философскую систему, о которой стразу же стали говорить за рубежом. Возможно, именно это и повредило Алексею Федоровичу. К этим книгам относилась как раз «Философия имени», «Музыка как предмет логики», «Диалектика мифа», «Античный космос», «Современная наука», «Очерки античного символизма и мифологии»… тоже все характерные названия, которые проецировались в будущее. Это было одно такое восьмикнижие, затем, уже позже, он начал создавать свою знаменитую историю античной эстетики. Но это была не просто «История античной эстетики», а история культуры.
Назвать ее так было даже нельзя. К подобным названиям относились очень настороженно.
Первый том вышел в 63-м году. И, вы знаете, не хотели печатать, боялись. Когда Алексей Федорович пришел в издательство «Искусство», то там сказали: «А какая вообще может быть античная эстетика? Ее вообще не существует». Так и было сказано. Тем более говорить об истории античной культуры было совершенно невозможно. Культура ведь все в себя включает, правда? Так что под этим названием скрывалась история всей античности, всей античной культуры, причем история античности постепенно переходила от язычества к христианству…
– А можно ли сформулировать философское учение Лосева в нескольких тезисах, чтобы нашим зрителям было понятно?
– Это, конечно, очень трудно, можно сказать, что Лосев - это философ имени, мифа и числа.
– Получается три краеугольных камня.
– Да, можно сказать и так. Поэтому у него вышли книги «Хаос истоков», «Философия математики». Или, пожалуйста – «Музыка как предмет логики», «Музыка как число». Если говорить об имени – «Философия имени», «Что такое слово». И, надо сказать, он уже тогда предвидел будущее развитие лингвистики. Поэтому сейчас многие лингвисты говорят о том, что и в дальнейшем лингвистика будет развиваться согласно тем еще давним идеям, которые были высказаны Лосевым. Во всяком случае, это говорили на прошедшем в октябре в американском штате Огайо в городе Коламбус конгрессе «Гуманитарные науки ХХ века и Алексей Федорович Лосев», посвященном его памяти. Там как раз важное место занимали проблемы изучения слова и имени.
– В 1930-м году Лосева арестовали, и тогда он провел, насколько я помню, 17 месяцев на Лубянке, потом был сослан. Что послужило причиной ареста? Вы сказали, что причиной ареста послужила его работа, но какое-то конкретное обвинение было ему предъявлено?
– Его не обвинили, к счастью, в шпионаже. Нет. Обвинение было предъявлено очень забавное. Он оказался человеком, нарушившим законы цензуры. То есть, обманул цензора.
– Значит, и цензоры тогда должны были быть наказаны?
– А вы знаете, они тоже были наказаны, между прочим. Одного отстранили вообще от работы, другого отстранили на определенный срок, потом понизили в должности. Но Лосев тогда действительно блестяще провел эту свою диалектику мифа.
– Ну, и десять лет…
– Потому что самые опасные места были вставлены в текст при помощи цензуры. Вот что самое интересное.
– Это как?
– И вставляла их Валентина Михайловна Лосева, супруга Алексея Федоровича.
– То есть цензура распоряжалась, чтобы вставили именно эти места?
– Надо было сравнить экземпляры, домашний с тем, который шел в печать. И вот тогда под видом исправления, - а Валентине Михайловне помогал даже специальный сотрудник цензуры, - они вместе все проверяли, были добавлены самые опасные места из запрещенных в «Диалектике мифа» дополнений. Так это и прошло, представляете?! И было напечатано. Лосева арестовали, а тем не менее, книга загадочными путями расходилась и даже попала за границу. Есть свидетельство того, что она попала за границу. Когда что-то запрещено, то каким-то образом экземпляры все равно исчезают, не смотря на бдительность окружающих.
– А как вы познакомились с Лосевым? Это было, кажется, в 44-м году, сразу после его возвращения из ссылки. Он вспоминал годы, проведенные в заключении?
– Надо сказать, что из ссылки он вернулся раньше, но в Москве его ждала тоже ссылка, но иная, своеобразная. Его в 42-м году все же взяли работать в Московский государственный университет, но там нашлись конкуренты, которые не хотели, чтобы Лосев стал заведующим кафедрой логики - науки, которая тогда только еще начинала преподаваться в наших учебных заведениях. На него сделали донос, написав, что он – идеалист. Он вел тогда семинары по Гегелю, и студенты его обожали. Кончилось тем, что Алексея Федоровича изгнали из университета. Уж на что был всемогущим тогда начальник политуправления ЦК ВКПб, но и он не решился просто выгнать Лосева на улицу. Ученого сослали в Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Место, куда отправляли людей, в чем-либо провинившихся перед партией. Даже из ЦК ВКПб туда попадал народ. Там-то я как раз и познакомилась с Алексеем Федоровичем, поскольку была аспиранткой кафедры классической филологии.
– А он ее руководителем?
– Лосев-то был античник, правда? Так называемая классическая филология. И он стал моим негласным руководителем, потому что официальный ничего не делал, а только вредил. Вот так мы с ним познакомились.
– Он вспоминал лагеря?
– Нет, я должна вам сказать, что Алексей Федорович никогда не вспоминал о своем заключении, и я тогда ничего не знала об этой стороне его жизни. И он и его супруга Валентина Михайловна, они оба прошли лагеря, но никогда ни слова на эту тему ими сказано не было.
– То есть, он мужественно, можно сказать, стоически перенес и зачеркнул эту страницу своей жизни.
– Да, он зачеркнул эту страницу. Лосевы мне очень сочувствовали, потому что знали мою судьбу. Я была молодым человеком, но у меня уже расстреляли отца в 37-м году, уже умерла в мордовских лагерях мать. Она была в Темниковских лагерях, в Тотьме. Мой младший брат тоже умер в тюремной больнице. Так что я была, можно сказать, покинута, и они, сами бывшие лагерники, сочувствовали мне.
– Не так давно вышла ваша обстоятельная биография Алексея Лосева. Как возникла идея ее написать?
– Я должна сказать, что вряд ли мною двигало желание просто собрать полную информацию о Лосеве, потому что это мог бы сделать и другой человек. Я могла бы кого-то попросить, хотя и не обделена даром писания. Так могу сказать. Кроме того, Алексей Федорович и Валентина Михайловна - очень дорогие для меня люди. Однажды летом 93-го года я вдруг села писать заметки, хотя до этого моя племянница Елена - она тоже филолог, специалист по русской литературе - мне неоднократно говорила: «Начни, начни, напиши хоть первую строчку!»
Так я написала первую строку, забыла об этом и только через два года начала писать все заново. Кроме того, в 95-м году мне вернули из ФСБ документы, рукописи Алексея Федоровича. Тогда только начали возвращать документы. Вернули 2 350 страниц рукописей, которые были изъяты при его аресте. И я работала над этими материалами потом еще три года. Каждый раз по два месяца, во время отпуска. В конце концов, получилась книга, которую я почти не исправляла. Это была книга, можно сказать, моей души.
– Недавно Лосевское общество подготовило книгу материалов, посвященных Вячеславу Иванову. Почему книга об Иванове стало первой, которую вы выпустили?
– Наша организация называется - Культурно-просветительское общество «Лосевские беседы». Мы занимались этой книгой после того, как у нас прошла международная научная конференция. Она состоялась в нашем же доме на старом Арбате, который теперь уже почти официально называется Домом Лосева на Арбате. Конференция назвалась «Вячеслав Иванов – творчество и судьба». Иванов внутренне был очень близок Алексею Федоровичу. Они познакомились еще в давние дореволюционные времена, когда Лосев был молодым человеком. Они тогда создали некий дружеский союз: отец Павел Флоренский, Сергей Николаевич Булгаков, Алексей Федорович Лосев, Вячеслав Иванов.
– Небольшой союз четверых…
– Приглашен был участвовать и писать отец Павел Флоренский, а всеми делами руководили трое: Вячеслав Иванов, Сергей Николаевич Булгаков и Алексей Федорович Лосев. Лосев, как самый молодой, как раз и должен был собирать всех, кто участвовал в этом замечательном издании – работе над замечательной книжкой «Духовная Русь». Книга, конечно, не вышла, потому что шел 19-й год.
– Собранные материалы сохранились?
– …Это целая отдельная история, очень интересная. У Алексея Федоровича был уже контакт с Вячеславом Ивановым, более того, когда Лосев оканчивал университет, Владимир Нилендер, известный филолог, повез показать его дипломную работу Вячеславу Иванову…
– …На рецензию?
– Да, на рецензию. И Вячеслав Иванов встретился с Лосевым и сделал полезные замечания по диплому. Ему понравилось это исследование по Эсхилу. Дело в том, что он сам переводил Эсхила. Кроме того, он был символистом, а Алексей Федорович тоже символист. Тот мифолог и Лосев мифолог, тот классик-филолог, который занимается античностью, и Лосев уже был профессионалом в этом деле. Их отношения можно было бы охарактеризовать, как Учитель-Ученик. Сын Вячеслава Иванова, Дмитрий Иванов, теперь ему исполнилось уже 90 лет, живет в Риме. Дмитрий Вячеславович не раз приезжал в Москву и бывал у нас в доме. Поэтому мы и Дмитрия Вячеславовича пригласили на нашу конференцию. И он приехал, несмотря на свой возраст.
– Вы около 40 лет преподаете в Московском университете…
– Теперь уже больше. Я 34 года заведовала кафедрой классической филологии и только с 96 или 97 года передала ее одному из своих учеников.
– Какие задачи ставит перед собой Лосевское общество?
– Одна из главных задач – знакомить с трудами Лосева и других русских философов, работа библиотеки, которая открыта в нашем доме по постановлению Юрия Лужкова. Она так и называется Государственное учреждение Библиотека истории русской философии и культуры «Дом Лосева». Я передала в нее 10 тысяч книг из библиотеки Алексея Федоровича… Правда, десять тысяч пока оставила себе.
– На всякий случай…
– Ну, самые необходимые. Лосев и философ, и филолог одновременно. Он же два отделения кончал. Так что в его библиотеке было очень много книг по лингвистике, по истории языка и т. д. Недавно, например, к нам в фонд поступило несколько тысяч книг по античному искусству. Их передала семья покойного Глеба Ивановича Соколова, известного искусствоведа-античника.
– Я хотел вас спросить еще об одном моменте в биографии Лосева. Что стало причиной того, что в 29-м году он принял тайное монашество?
– Алексей Федорович вырос в верующей семье. Он вырос в городе Новочеркасске. Это была казачья семья с хорошими корнями, с хорошими преданиями. Его предки участвовали и в русско-турецкой войне и в Отечественной войне 12-го года. Один из них служил, между прочим, под началом генерала, который был предком нынешнего патриарха Всея Руси Алексия Второго. Дед Лосева был протоиереем церкви Михаила Архангела в Новочеркасске, где сам и крестил своего внука. Еще в гимназии у Алексея Федоровича был прекрасный законоучитель, которого он всегда вспоминал – отец Василий.
– Но монашество, все-таки, это решительный поступок...
– Поступая в университет, Лосев написал работу «Высший синтез как счастье и ведение». В ней он как раз и соединил науку, религию, искусство, нравственность, философию. Все должно быть вместе. И вот это «вместе» всегда в нем жило.
Тем более в 20-е годы, когда начались преследования религии. Закрывались монастыри, разрушались храмы.
С одной стороны, этот его поступок был жестом протеста. В то время, когда в России все закрывается и уничтожается, он и Валентина Михайловна принимают тайный монашеский постриг, послушание, определенного рода. Это было монашество, но монашество в миру. То есть он нес это послушание, он обязывался служить миру, людям, человеку… Вот в чем дело. Поэтому он любил учить и учительствовать. Это тайное монашество давало ему огромные внутренние силы.
– Так получилось, что в 29 году он принимает монашество, а на следующий год его арестовывают… Монашество помогло ему преодолеть тяжесть лагерей?
– Конечно. Кроме того, он был обвинен не один, а в составе целой религиозно-монархической группы.
– Я бы хотел спросить вас еще об одной книге, написанной вами совместно с Алексеем Федоровичем, – «Боги и герои Древней Греции».
– Эту книгу будут читать все, но я должна сказать, что она построена на определенных принципах, как всегда было у Алексея Федоровича. Сейчас выходит масса книг по мифологии. Очень часто они - образцы дилетантизма. Авторы просто переписывают информацию из других изданий. В нашей книге есть сквозная лосевская идея о мифе, имеется своеобразный словарь. Но и добавлено несколько статей о том, что такое греческая мифология и что такое греческая религия. Все статьи построены, как историческое развитие того или иного персонажа. Важно, что это не застывшая фигура. Мы начинаем с самых древних представлений о том или ином божестве, которые со временем развиваются в стройную историю.
– А есть у вас любимый античный герой?
– Античный? Вообще-то они все довольно любимые, но наиболее близка мне богиня Афина. Богиня мудрости.
– Вы себя с ней ассоциируете иногда?
– Ну как я могу ассоциировать себя с богиней Афиной?
– Все же герои древних мифов они близки нам…
– Мудрость мне действительно близка. А как же вы думаете? Конечно. Даже очень.
2003
Беседовал Александр Шаталов
|
